ИЗВЕСТИЯ

Народного артиста России, председателя Союза театральных деятелей и художественного руководителя театра Et Cetera Александра Калягина трудно застать в состоянии счастливого ничегонеделания. Однако обозревателю "Известий" Елене Ямпольской это удалось.

 

Беседовали мы в полупустом ресторане ереванского отеля "Метрополь". Калягин прилетел в Ереван, чтобы морально поддержать Армена Джигарханяна. Тот гастролировал на родине предков со своим московским театром и очень волновался...

 

в: Неужели вы и правда приехали сюда только ради друга? Бросили все дела...

 

о: Будете смеяться, но - только это. Мы с Арменом действительно близкие друзья, хотя наша близость не в том, чтобы каждый день звонить, справляться о здоровье. Бывает, нужен совет, бывает, хочется поговорить, бывает, просто давно не виделись - давай пойдем куда-нибудь, посидим, поедим...

 

в: Это началось после "Тетки"?

 

о: Не сразу после "Тетки". Не думайте, что это любовь, сошедшая с экрана в жизнь. "Я тебя поцелую - потом..."

 

в: "Если захочешь".

 

о: Хотя лет двадцать назад он мне прислал поздравление ко дню рождения и подписался "твой Кригсеночек". Я был очень тронут. По поводу Еревана Армен позвонил и сказал: "Если не приедешь, приму мышьяк". Вырваться было нелегко, но я рад, что приехал. Отдохнул немного. То есть работал, конечно, но только по телефону.

 

в: А уж для меня какая удача, что вы здесь. В Москве Калягин интервью давать не любит. Почему у вас хронически не складываются отношения с журналистами? Или это персонифицированная аллергия, лично мне не повезло?

 

о: К вам я вообще с большой нежностью отношусь. Кстати, хотел сказать, как меня тронула статья о Дорониной. Это большая редкость, чтобы человек публично признался: "Мы виноваты перед ней, и я виновата". Это дорогого стоит.

 

в: Ваша похвала стоит не дешевле, однако на вопрос о журналистах вы не ответили.

 

о: Насколько я понимаю, вы имеете в виду театральную критику. А какая сегодня критика? Она не смотрит спектакли. Она все время сидит и что-то пишет на коленке, опустив глаза. Я не о технологии говорю, а о самом отношении. О принципе подхода к спектаклю. Люди мучились полгода, год, придумывали, сочиняли, а критик приходит вечером и утром выдает вердикт. А ведь театр строим вместе - и мы, и вы.

 

в: Мне кажется, это либо ваше заблуждение, либо лукавство. Мы не строим театр. Вот я, например, сколько могу строю газету "Известия". И не приглашаю вас строить ее вместе со мной. Журналистика - не ваша забота, так же как театр - не моя.

 

о: Поверьте, что ни один театр не являет собой набора стопроцентных идиотов. Люди прекрасно понимают, насколько им удалось или не удалось то, что они пытались сделать. И они просто отторгают вашу так называемую журналистику, потому что из нее ничего невозможно извлечь. На ней нельзя учиться, нельзя увидеть себя со стороны. А я, например, видел себя со стороны. В рецензии Александра Свободина на "Живой труп" Эфроса. Он сравнивал меня с Борисом Романовым, разругал страшно. Я помню свою боль. Потом мы познакомились, подружились, боль утихла, но суть осталась. Если критик попал, тебя это держит долгие годы. Моя-то позиция как раз - актер должен читать все, что пишут о спектакле. И хвалебное, и разгромное. Так же, как я учил своих студентов: никогда не выключай телевизор. Пусть идет дерьмо - досмотри до конца.

 

в: Зачем?

 

о: Прививка. Чтобы вы не заболели холерой, вам ее прививают.

 

в: Да, но не сажают в холерный барак.

 

о: Ничего, наша профессия не для кисейных барышень. Это жестокая профессия. Смотри на пошлость, чтобы никогда ее не повторить.

 

в: Вам явно не хватает настоящих театроведов. Однако этим людям, если они и выпускаются из РАТИ, пойти сегодня некуда. Они с голоду поумирают, если попытаются заняться наукой. Чем вы - как председатель Союза театральных деятелей - можете им помочь?

 

о: Мы занимаемся сейчас журналом "Театр", решаем организационные проблемы, создаем новому главному редактору Борису Николаевичу Любимову условия, чтобы он мог делать неангажированное, свободное издание. Хочу вернуть практику приглашения критиков в театр - для встречи с актерами. И не только критиков, кстати. Савву Ямщикова очень хотим позвать. Или, например, финансиста какого-нибудь. А то подходят ко мне актеры и спрашивают: "Деньги, которые мы отчисляем в Пенсионный фонд, куда уходят? И когда к нам вернутся?" Я говорю: "Родные мои, я ничего про это не знаю. Давайте пригласим специалиста, приготовьте вопросы..."

 

"Если бы оскорбили жену и детей, я бы кидался на обидчика"

 

в: Думаю, что нашу дискуссию о театральной критике нельзя закончить, можно, по Жванецкому, только прекратить. А то у меня к вам еще масса вопросов...

 

о: И у меня к вам вопрос. Вы долго делаете прическу?

 

в: Нет.

 

о: Красиво очень.

 

в: Спасибо. Комплимент насчет прически я вам вернуть не могу - вы мне просто не поверите. Но обязательно найду какой-нибудь другой повод. А сейчас мне хотелось бы поднять неприятную тему. Не спросить не могу, извините, это было бы непрофессионально с моей стороны. Что это за секс-скандалы, связанные с вашим именем? Как такое вообще могло случиться?

 

о: Даже обсуждать не хочу. Я подал иск на газету, которая это опубликовала, и выиграл суд. Тема исчерпана.

 

в: Почему, когда скандал разгорался, вы не выступили в любом респектабельном издании, не сказали: ребята, это гнусная ложь, клевета, подстава!.. Вы любимый актер, уважаемый человек, вам бы поверили.

 

о: А зачем давать повод для лишних пересудов? Лучший способ доказать свою правоту - обратиться в суд. Если бы со мной рядом были жена, дети и их бы кто-нибудь оскорбил на улице, я бы кидался на обидчика. А так мне удалось сохранить хладнокровие, которому меня обучили еще в мединституте. Не надо с человеком в белой горячке отношения выяснять. С ним жестко надо обходиться. Всё, я не хочу это комментировать. Это не тема для меня. Если вы ждали, что я вздрогну, вынужден вас разочаровать.

 

в: Хорошо. Возвращаемся к официальной программе. Лично я выбыла из Союза театральных деятелей...

 

о: Почему?

 

в: Формально - за неуплату членских взносов, а по сути потому, что ни Союз мне, ни я Союзу... А что достается людям, которые платят членские взносы? Зачем им сегодня ваш Союз?

 

о: По-моему, именно сегодня это очевидно. Союз реально помогает людям, колоссальные суммы на это выделяются.

 

в: Цифры можно назвать?

 

о: Можно. Нуждающиеся получают от 30 до 150 тысяч рублей в год. Таких людей по России больше четырехсот. Мы просим все наши региональные отделения составить список тех, кому надо помочь. Кому-то требуется операция, у кого-то сгорел дом, кто-то просто болен, стар, не может работать. На эту помощь мы ежегодно тратим 7,5 миллиона бюджетных рублей. Кроме того, государство выделяет большие деньги на развитие детских театров, любительских, на гастрольную деятельность театров русского зарубежья. В СТД существует Центр поддержки русскоязычных театров. Проходят фестивали, лаборатории, семинары... А те крохи, которые платят члены Союза, идут просто на текущую деятельность. Союз театральных деятелей - это своего рода клуб. Да, надо вносить определенные деньги, очень небольшие, чтобы состоять в этом клубе. Если мы все объединим наши усилия, то СТД будет очень мощной организацией.

 

 в: А вы успеете? У вас ведь срок на посту председателя третий уже? Кстати, сейчас третьи сроки не в моде... Говорят, двумя надо ограничиваться.

 

о: Почему? Мой третий срок - абсолютно в рамках устава.

 

в: И четвертый, и пятый будут в рамках?

 

о: Может быть, не будет ни четвертого, ни пятого. Но я же не говорю, что хочу все сделать сам - начать и закончить. Главное - поставить дело на правильные рельсы.

 

в: В Тбилиси прошла юбилейная неделя Роберта Стуруа - фестиваль его спектаклей. Вы должны были поехать. Но - не поехали.

 

о: Начинаешь об этом говорить - и только боль... Мы должны были везти "Шейлока", "Последнюю запись Крэппа" и участвовать в его творческом вечере. Уже начали придумывать капустник...

 

в: Приглашение было официально отменено?

 

о: Не официально, но отменено. Это не мы отказались ехать, это нас не захотели видеть - именно сейчас. Робик Стуруа для меня - близкий, родной человек. Мне трудно его терять. Мне трудно терять связи с Театром Руставели. Грузины - люди очень эмоциональные, они явно поддались на свою пропаганду, плюс условия информационной блокады... Политика стала выше искусства, что неправильно. Мы же помним, как ансамбль Моисеева, или александровский ансамбль, или Большой театр ездили в Америку в советские времена. И тебе "железный занавес", и "холодная война", и Карибский кризис - ничего, всё пробивало искусство.

 

в: У вас ведь были планы новой совместной работы со Стуруа.

 

о: Да, он должен был ставить у нас пьесу "Продюсеры", и конкретно у меня с ним должна была состояться новая работа, но сейчас бесполезно и больно об этом говорить. Хотя Робик очень мудрый человек, и я надеюсь, что все еще случится.

 

в: Вашему театру уже 15 лет. Вы все еще радуетесь, что он возник в вашей жизни? Я и у Джигарханяна часто об этом спрашиваю: не устаете вы, не надоело вам?

 

о: Хороший вопрос. Устаю. Естественно, думаю о том, кто будет дальше...

 

в: О преемнике?

 

о: Нет, преемник - это уже без меня. Но я думаю, кого пригласить, чтобы помогал мне отвечать за театр. Дергать стоп-кран я не собираюсь - жизнь сама его дернет. Вы можете спросить, думаю ли я о смерти. Да, и с годами все чаще. Но уходить самому, когда есть труппа, есть хорошие спектакли, - это такие, знаете, старческие капризы... Хочется, конечно, отдохнуть, полежать, помечтать... О чем мечтать, я, правда, не знаю... Мерлехлюндии должны присутствовать у каждого. Это как рынок - то спад, то подъем. Но посмотрите на Табакова - он старше, а продолжает создавать. Открыл театральный колледж, где будут воспитываться дети со всей России. Это очень правильно. Он понимает, что надо двигать, развивать отечественную театральную школу. Я тоже в свое время думал: надо при театре воспитывать студентов, но, к сожалению, не дошли руки. "Мой внук Матвей - гений"

 

в: Мне, как кинозрителю, очень не хватает Александра Калягина на экране.

 

о: Я получаю три-четыре предложения в год, но сниматься практически не удается. Вот прислали сценарий буквально недавно. Детская сказка - очень хорошо. Предлагают играть какого-то царя-короля. Я читаю и ничего понять не могу. Дохожу до места, где этот самый царь говорит Ивану-дураку: "Чего ты мою дочку не берешь замуж? Я тебе дом построил на Рублевке..." Тут я закрыл сценарий. В таких вещах сниматься не хочу.

 

в: Вы входите в Общественный совет по нравственности в СМИ.

 

о: Что-что?! Первый раз слышу.

 

в: Во всяком случае, в списке фигурируете.

 

о: Нет, серьезно?

 

в: Ладно, тогда отставим эту тему. Но хочу спросить: вы "Новую землю" смотрели?

 

о: А это что такое?

 

в: Это кино, которое активно обсуждалось - в том числе и советом по нравственности. Фильм про смертников, которые с аппетитом поедают друг друга среди суровых пейзажей.

 

о: Вспоминается "Груз-200", который я вынужден был посмотреть в связи то ли с "Никой", то ли с "Золотым орлом". Может такое быть в искусстве? Может, наверное. Но как нехудожественно это сделано...

 

в: Мне показалось, "Груз 200" сделан антихудожественно. Это прием.

 

о: Поверьте, вы не правы.

 

в: Расскажите, пожалуйста, чем занимаются ваши дети. У вас ведь двое, и оба взрослые.

 

о: Да. Сын Денис работает журналистом на Russia Тoday. Окончил колледж в Америке. Пишет диссертацию по философии. Терзает меня Юмом и Кьеркегором. А дочь Ксения живет в Америке, родила мне внука. Его зовут Мэтью, Матвей. По-моему, он гений. В семь лет выдает такие поразительные вещи... Далеко пойдет, если только не растеряет свой дар. Но, слава богу, Америка - жесткая страна, там не разбалуешься.

 

в: Вы по натуре семейный человек, домашний?

 

о: Домашний, да. И в этом смысле очень ответственный. Те, кто со мной, должны быть в порядке. Мужчина не имеет права стонать, жаловаться - он должен сделать так, чтобы родные чувствовали себя комфортно. Мне все тяжело давалось. Все - через борьбу. А что давалось легко, то было пусто и мимо. Это касается и личной жизни, и театральной, и киношной. Это с виду - благополучный полненький живчик... Я знаю, что такое жить в долг. Знаю, что такое позднее признание, хотя меня никогда не глодала зависть: "Почему меня в двадцать лет не признали? Почему в двадцать пять не признали? Все наши из института снимаются..." Ни капли из-за этого не переживал. Значит, так и должно быть. Все пришло в 34, в 35. Поэтому я с большим зарядом оптимизма смотрю на жизнь. И когда некоторые жалуются, думаю: боже мой, как же они, милые, хорошие, не видят со стороны, какая это позорная вещь...

 

в: Вы счастливый человек?

 

о: Вот этого я не знаю. Не загибать же пальцы: мне хочется еще того, этого, пятого, десятого... Временами бываю счастливый, временами - нет. Во всем этом есть относительность. Она не мною открыта, но каждый ощущает ее на своей шкуре... Если я вам отвечу: "Да, счастливый", вы можете парировать: "Но вы же до конца не реализовались". А если я признаю, что до конца не реализовался, тогда, выходит, я несчастный, что ли? В молодости, когда я учился в "Щуке", один из моих педагогов Владимир Этуш взял отрывок из "Мертвых душ" - сцену Чичикова с Коробочкой. Отрывок не получился, хотя все на курсе говорили: "Саш, это твое, точно твое". Осталась зарубка. И когда Михаил Швейцер пригласил меня сыграть Чичикова, я год или полтора жил только этим. Был напичкан: что написал о Гоголе Мережковский, что написал Набоков. Свою студенческую зарубку я тогда стер. А потом прошло время, смотрю: один играет Чичикова, другой играет... Я не ставлю оценки - плохо или хорошо, но мое счастье заключается в том, что мы делали это по-другому. Вот вам к вопросу о счастье. Да, многое недоделано. Но все-таки мы реализовались в чем-то - в актерстве, в отцовстве, в дружбе, в привязанностях. И никто не реализовался в предательстве. Разве этого мало?

Источник: http://izvestia.ru/news/341535